Иван Иваныч глотнул из бутылочки воды и сказал ассистенту:
– Приглашай следующего.
В кабинет вошли трое детей. Старший мальчик вынул из-за пазухи и выложил на стол рыжего хомячка. Хомяк дышал неровно, глаза его были закрыты, по всем признакам бедолага был уже не жилец.
– Ну-с, дорогие мои, рассказывайте, что с вашим питомцем приключилось.
– Да вот, дяденька, Петька наш два дня не ест, а сегодня и не встаёт.
Иван Иваныч хомяков никогда в жизни не лечил, и что с ними делать, не имел представления. Но животное на приём принесли, делать что-то надо было. Хотя бы видимость. Впрочем, состояние хомяка задачу облегчало.
– Не ест? Так он, наверно, не хочет. Ну у вас бывает, что вы суп есть не хотите? А что ж, по-вашему, хомяк хуже? У него тоже свои желания есть, и уважать их надо всенепременно.
Дети подняли глаза на врача.
– А сколько лет Петру-то вашему?
– Да мы не помним, – сказала девочка, – то ли два годика, то ли три с половиной…
– Ну вот, пожалуйста, – солидный хомячий возраст, как не крути. Уже, знаете ли, имеет хомяк право что хочет делать, а что не хочет – нет. А вы-то и возраст не помните, с днём рождения не поздравите никогда… Дома где живёт?
– В клетке.
– А клетка с колесом?
– Да.
– Вот, – назидательно поднял Иван Иваныч вверх палец, – каждому существу, ежели с детства в клетке бегать приходится, когда-то это всё надоедает, и начинает оно протестовать. Не хочу, говорит он, быть бегуном, хочу ощутить себя личностью! Иди-ка, Пётр сюда. Отчество-то у вашего Петра какое?
– Мы не знаем, – робким шёпотом ответил младший мальчик.
– Вот – Иван Иваныч с грозным выражением лица опять поднял палец и потряс им в воздухе, – всё происходит от неуважения к животному! Как же не занемочь уважаемому хомяку, когда даже по отчеству его никто не уважит?! Ну-ка, иди сюда, Пётр Григорьич…
Врач взял хомяка на ладонь. Тот принялся судорожно подёргиваться. Иван Иваныч взял его правую лапку и аккуратно потряс.
– Ну вот,дорогой Пётр Григорьич, будь как дома. Я думаю, мы с тобой общий язык найдём, всё мне изложишь, что как есть, всю душу изольёшь.
Иван Иваныч сдвинул очки на нос и поглядел на совсем оторопевших ребят.
– Ну вот что, дорогие мои. Петра Григорьича мы оставим у нас, на психологическую реабилитацию на недельку. Мы с ним разберёмся, придёт в норму. А вы пока за это время подумайте о том, в чём вы виноваты перед Петром Григорьевичем, и что делать в будущем, чтобы достоинство уважаемого хомяка не страдало, и всё не оборачивалось вот так. Понятно!
– Да, дяденька, – пролепетали ребята, – и, бочком, бочком, выскользнули из кабинета.
Иван Иваныч, поглядел на хомяка, вздохнул и положил обратно на стол.
– Доктор, – подал голос ассистент, – а что вы им говорить будете, если они через неделю придут?
– Эх, студент… Да уж я-то найду, что сказать. На то я и доктор со стажем!
И Иван Иваныч снова глотнул воды из бутылочки.
P.S. Основано на реальной истории.