Беседовал Евгений Назаренко
Вопрос лицензирования — один из самых неоднозначных вопросов российской ветеринарной практики. В связи с тем, что глава комитета по экологии и охране окружающей среды Владимир Бурматов предложил Государственной думе «реанимировать» лицензирование ветеринарных клиник, мы решили узнать позицию Ассоциации практикующих ветеринарных врачей, для чего обратились к её президенту Сергею Середе.
— Лицензирование ветеринарной деятельности в России существовало до 2007 года, я не ошибаюсь?
— Да, именно так. Память о нём осталась только негативная, потому что всё заключалось в откровенных поборах и взятках. И смысла в этом лицензировании не было никакого.
— Т. е. вообще никаких положительных моментов?
— В том виде, в котором лицензирование существовало, на мой взгляд, пользы не было никакой. Это было явно коррупционное «мероприятие». Если тебя хотели прижать, то тебя прижимали; чтобы решить проблему, надо было дать денег. Всё на этом было основано. Я сам был свидетелем процесса от начала до конца. Меня лишали лицензии, мне задерживали лицензию, я отказывался брать лицензию и т. д. и т. п. Это была целая эпопея, я писал многочисленные письма, и всё шло к тому, что лицензирование должно измениться. Была проведена огромнейшая работа по изменению законодательной базы. Наша идея была проста: чтобы система стала такой же, как и в Европе и во всём мире, когда контроль передаётся общественным организациям, для чего государство делегирует им часть своих прав. Но Минэкономразвития тогда решило, что лицензирование в ветеринарии вообще не нужно, что оно избыточно, и всё было отменено совсем. Вступил в силу новый закон «О лицензировании», и на сегодняшний день в нём нет места ветеринарным услугам. Для того, чтобы сегодня опять ввести порядок, подобный прежнему, нужно прежде всего изменить этот закон. А это сделать достаточно сложно. Ассоциация практикующих ветеринарных врачей выступает против введения лицензирования в прежнем виде.
— В своём предложении Владимир Бурматов делает упор на то, что отсутствие лицензирования является причиной распространения калечащих операций, таких как онихэктомия и девокализация. Что не имеет отношения к действительности, поскольку всё это и делали и при лицензировании. А сейчас как раз государственные структуры массово отказывали в инициировании законодательного запрета онихэктомии.
— Совершенно верно, одно с другим никак не соотносится. У лицензирования совсем другие задачи. Предположим, я лицензирован. И что? Я буду так же делать эти операции. Перечень запрещённых операций не будет оговорён в положении о лицензировании. На самом таких операций много, это не одна онихэктомия. Есть много таких манипуляций, за которые можно наказывать. А откуда появилась эта мотивация? Просто в своё время нашлась группа людей, которая стала бороться с онихэктомией, вывела всё это на медийный уровень, придала значимость, началась видимая борьба… Вот и все подхватили.
— Ассоциация практикующих ветеринарных врачей давно выступает за запрет онихэктомии. Не так ли?
— Да, конечно. Но этого мало. Необходимо прекратить купировать хвосты, купировать уши, и т. д. Как делается на Западе? Например, такие ассоциации, как FECAVA или WSAVA порицают всех, кто делает такие операции. Формируется общественное мнение. И уже становится как-то неудобно подобные вещи делать. Кроме того, ведётся, работа с клубами, кинологическими организациями. Купировал уши, хвост — значит, ты уже собаку свою не выставишь или будешь выставлять только в определённой категории. Не чипировал животное — вообще собаку не выставишь. Вот какой, по-моему, путь развития должен быть.
— Кроме того, сегодня вопрос онихэктомии касается ведь не только частных клиник, но ветеринарных учреждений всех видов собственности. И даже если мы сегодня лицензируем все клиники, в этой сфере не изменится никак и ничего. При этом существует достаточно правовых возможностей для того, чтобы это прекратить. Возьмём государственные учреждения. Департамент ветеринарии может выпустить рекомендацию, где будет написано, что такие операции проводить не рекомендуется. Когда такие документы спускает департамент, это является почти законом, ни одна госструктура не будет его нарушать. Что касается частных клиник, то тут тоже достаточно правовых возможностей, чтобы это прекратить. Во-первых, есть статья о жестоком обращении с животными, есть и в уголовном кодексе статья, и в новом законе, который подписал Путин. Было бы желание. Я считаю, что здесь никаких проблем не существует и, честно говоря, вообще не понимаю, как возврат лицензирования решит проблему калечащих операций.
— О чём на самом деле должна идти речь, когда поднимается вопрос о лицензировании?
— Если вообще говорить глобально, речь идёт о регулировании рынка. И это важно и необходимо. Сегодня нужно подумать всем общественным ветеринарным организациям — а как мы можем регулировать наш ветеринарный рынок сегодня? У нас много всяких общественных организаций, но что-то я никого не слышу. Кто публично говорит о том, что рынок регулировать нужно? Где наши защитники, почему они не выступают? Мне кажется, все организации должны объединиться, чтобы решить этот вопрос, потому что на рынке сейчас полная анархия. У нас много нелегального бизнеса, с ним никто не борется, а бороться надо. Потому что это плохое качество ветеринарных услуг.
— Что мешает российским законодателям сделать всё по образцу западных стран, и наделить функцией регулятора общественную организацию?
— Ничего не мешает. Вообще ничего. И мы много делаем, чтобы изменить ситуацию. Сегодня Ассоциацией практикующих ветеринарных врачей достигнута договорённость с заместителем министра сельского хозяйства о том, что в сентябре мы проведём совместное совещание по поводу регулирования ветеринарного рынка. И мы готовы подключить разных участников рынка, чтобы вместе выработать какую-то совместную точку зрения до этой встречи, и уже эту точку зрения представить Министерству сельского хозяйства. С государством надо работать. Мы мало работаем с ним. Для того, чтобы что-то двигалось, надо больше сотрудничать: с Министерством сельского хозяйства, с Министерством образования, с Министерством экономического развития — с любыми государственными органами.
— Если предположить, что завтра государство вдруг примет закон о том, что регуляция рынка будет осуществляться именно так, как вы говорите, то возникает другой вопрос — а существует ли такая организация, которая могла бы выполнять эту функцию? Или же сначала должен быть принят закон, а потом создана организация?
— Ассоциация практикующих ветеринарных врачей готова взять на себя ответственность за создание системы лицензирования ветеринарных услуг силами общественной организации.
— И эта организация может выполнять такую функцию в масштабах всей страны?
— Да, конечно. У нас хорошие позиции как в столице, так и в регионах. Но вот на что хотелось бы обратить внимание. Г-н Бурматов сказал о лицензировании ветеринарного рынка, имея в виду pets. Но ведь рынок — это не только животные-компаньоны. Сделать лицензирование только в рамках этого сектора невозможно. У нас есть другой сектор, не менее важный — продуктивные животные. Это тоже ветеринария, а профессия едина. Поэтому, если вводить лицензирование, то оно должно быть для всех, как во всём мире. И для врачей мелких животных, и для крупных, и для каких-то других специализаций. У нас же не готовят врачей только для мелких животных. У нас учат — как и во всём мире — просто ветеринарного врача, а потом уже начинается специализация. Поэтому лицензирование должно быть единым. Вполне можно всё это сделать. Например, такое лицензирование недавно было введено в Сербии. Но сначала они приняли соответствующий закон. У нас закона нет, и это долгая работа
— Как Вы полагаете, если сейчас введут лицензирование как предлагает Владимир Бурматов, во что это выльется?
— Я не могу гадать, но мне кажется, что это точно не решит тех проблем, за которые ратует наш депутат. Как делали онихэктомию, так и будет делать. У нас есть масса законов, давайте их исполнять. Делает кто-то такие вещи — давайте мы будем порицать этих людей, а правоохранительные органы будут заводить на них дела. Есть примеры, как это начинает работать. Сколько лет мы боремся с прим курареподобных препаратов? 20 лет. Но сейчас, с введением нового закона, это начало работать. Заведено несколько уголовных дел, и врачи уже получили соответствующее наказание. И люди, которые применяют эти препараты, осуждены.
— Сколько дел таких было?
Не могу сказать точно. Около десятка. Я имею на руках решения судов из нескольких городов. Мы добились того, что ветврачи наконец-то начали думать о гуманности, прежде чем использовать многие препараты для эвтаназии. Вопрос времени — когда их совсем откажутся использовать, причём не только для мелких, но и для продуктивных животных. И у нас есть все возможности сделать эвтаназию цивилизованной. Я считаю это достижением в области гуманизации ветеринарной медицины.
— Что Ассоциация практикующих ветеринарных врачей будет пытаться предпринять, чтобы лицензирование не было введено таким образом, каким предлагается?
— Мы будем проводить консультации с органами исполнительной и законодательной власти. Пока точно не будем выходить с пикетами и плакатам. Прежде всего, как мне кажется, надо договариваться. Да, мы будем делать всё возможное, чтобы договориться и привести ситуацию к всеобщему согласию.
— А конкретно на депутата Бурматова вы не собираетесь выходить как на главу комитета Государственной Думы РФ по экологии и охране окружающей среды?
— Будем. Я не единожды участвовал в заседаниях, которые проводил г-н Бурматов, и хочу сказать, что он сделал немало полезных и важных дел. Нельзя всё мазать чёрными красками, надо говорить объективно.
— Тогда желаю успеха в этой важной и сложной работе.