День подходил к концу. Иван Иваныч принял последнего пациента – сенбернара, порезавшего на прогулке лапу. Решил, что рана небольшая и зашивать необязательно, обработал и наложил повязку. Пёс стоически терпел все манипуляции, на прощанье благодарно лизнул руку и дружелюбно махнул хвостом, чуть было не опрокинув инструментальный столик. С чувством выполненного долга доктор поднялся наверх, оставив ассистента прибирать кабинет.
Он поставил чайник и кинул в чашку «Эрл Грей» – как всегда, уходить без чаю не годилось. За окном клён сбрасывал последние жёлтые листья. Погода стояла для осени вполне комфортная, хотя уже и несколько прохладная. Иван Иваныч достал из холодильника бутерброды и поставил в микроволновку, когда в столовую вошла Аллочка.
– Иван Иваныч, нам тут ваша санкция нужна. У нас внизу кошка Игорьковой сестры. У неё почечная недостаточность. В смысле, у кошки, а не у сестры. Нам бы её денька на три в стационаре оставить.
– Так, ну а я-то тут при чём? Вы без меня не можете принять решение и оставить в стационаре животное?
– Да он полон, в том-то и дело. Вообще нету клеток свободных. Одна появится только завтра в первой половине дня. Мы сейчас кошку прокапали, на ночь её ещё раз хорошо бы подключить. Так вот, можно мы её в столовой оставим до завтра? Игорёк всё равно сегодня в ночь, он и присмотрит, и капельницу сделает.
Иван Иваныч пожал плечами.
– Ну, раз Игорёк дежурит, то пускай тут сидит. Санкционирую.
Через минуту на второй этаж подняли переноску, в которой подрёмывала небольшая чёрная кошка с катетером, торчащим из правой передней лапы. Игорёк, соорудив некоторое возвышение из коробок, поставил её у батареи, рядом поставил миски для корма и воды. Иван Иваныч подошёл и заглянул через решётку. Кошка приоткрыла один глаз, взглянула на врача и опять погрузилась в дрёму.
– Зовут-то как? – спросил доктор.
– Полностью Клеопатрой. Но можно Клёпой, для краткости, – ответил ассистент и пошёл вниз.
Полюбовавшись кошкой, Иван Иваныч сел допивать чай. Выпив одну чашку «Эрл Грея», он решил, что хорошо бы ещё чайку. Из стоявшего на полке теперь он выбрал чай с чабрецом, кинул заварку в чашку и вновь вскипятил воду. Наконец напиток был готов. Иван Иваныч повернулся к cтолу и… чуть не выронил чашку. На столе рядом с его тарелкой сидела чёрная кошка.
Да, у тарелки сидела та самая Клеопатра-Клёпа, которая буквально минуты три назад лежала в переноске и не подавала практически никаких признаков активности. Она сидела прямо, глаза полуприкрыты – очевидно, ещё не совсем отошла от криза – но глаза смотрели совершенно ясно. Но Ивана Иваныча, однако, поразило не это. Он был абсолютно уверен, что, когда в столовую внесли кошачью переноску, она была закрыта.
Он подошёл к временному обиталищу гостьи и присел на корточки. Известно, что замки на переносках для кошек делаются так, чтобы те не могли открыть их самостоятельно. А как же иначе! Кому нужна такая клетка, из которой животное может в любой момент по собственному почину выбраться и удрать в неизвестном направлении? Разумеется, и здесь была защёлка, которую человек откроет легко – достаточно одновременно нажать на два рычажка большим и указательным пальцами по направлению друг к другу – но у кошки, понятное дело, человечьих пальцев нет. Иван Иваныч защёлку осмотрел: не сломана, всё работает нормально. И тем не менее дверца таки была открыта. Поразмыслив, врач пришёл к заключению, что всё же клетку закрыли плохо в спешке, а он просто не заметил этого, как и разгильдяй-Игорёк.
Он вновь посмотрел на кошку. Та склонила голову на бок, будто над чем-то размышляла. А потом утвердительно кивнула – Иван Иваныч голову бы дал на отсечение, что именно кивнула, словно человек, который сам себе утвердительно отвечает на какие-то собственные мысли. После чего она выковырнула из его тарелки недоеденный кусок хлеба и принялась сосредоточенно жевать.
Иван Иваныч слегка опешил от такой наглости. Всем своим видом кошка давала понять, что такой способ добывания пищи является совершенно естественным для неё, что еду она не украла, а просто взяла то, что принадлежит ей по праву. И, разумеется, даже не думала удирать со стола и куда-то прятаться. Доктор сел рядом. Кошка скосила на него взгляд, в котором совершенно ясно читалось: еды нормальной не могли запасти, но делать нечего, раз уж так, придётся довольствоваться и этим, так и быть. И продолжила есть.
– Та-ак, – протянул Иван Иваныч, – значит, наглость – второе счастье? И даже сомнений никаких не выказываешь, что тебе за такие выходки по шее не надают? Ну ладно…
Тут он сообразил, что миску для корма-то снизу принесли, а вот самого корма и нету. Он снял трубку и по внутреннему набрал кабинет, где работал Игорёк.
– Слушай, а еда-то для этой царицы египетской где?
– А-а, в стационаре, забыл принести.
– Ну так донеси, что ли, ежели работой не загружен.
Через пару минут Игорёк поднялся наверх, держа две банки консервов. Увидев кошку на столе, хмыкнул.
– А что, – спросил Иван Иваныч, – это для неё нормально – вот так вот внаглую на обеденных столах рассиживаться?
– Ну-у, я, честно сказать, у сестры часто не бываю, так что лично данную особу редко наблюдаю. Но, по рассказам сестры, она такая – считает себя в доме полной хозяйкой.
– Ишь ты, – хмыкнул доктор. Ассистент поставил банки на стол и спустился обратно вниз.
Клеопатра подошла к банкам и внимательно их осмотрела. Консервы ещё не были открыты, пахнуть от них ничем не могло, кроме металла. Тем не менее кошка с абсолютно уверенным выражением лица (назвать это «мордой» Иван Иваныч не решился бы) посмотрела на доктора и требовательно постучала лапой по правой банке.
– То есть хочешь сказать, что выбираешь именно эту?
Клеопатра кивнула. Иван Иваныч крякнул, открыл банку и положил корм в миску. Кошка спрыгнула на пол, критично окинула содержимое миски взглядом и аккуратно принялась за еду. Ела она спокойно, не суетясь, словно её специально обучали хорошим манерам в раннем кошачьем детстве. Когда от корма не осталось ни крошки, она вновь взглянула на врача, мяукнула и принялась умываться.
Иван Иваныч взглянул на часы. Пора было домой, но что-то не давало ему покоя. Его взгляд снова упал на кошачью переноску, и он подошёл к ней.
– Ну ладно, раз ты такая умная, может, объяснишь мне, как ты из клетки-то выбралась?
Клеопатра перестала вылизываться и вопросительно посмотрела на врача. Тот указал на переноску.
– Ну вот отсюда, как это вообще возможно? Или её Игорёк всё-таки не закрыл?
Кошка встала, потянулась, бросила на Иван Иваныча снисходительный взгляд и подошла к переноске. Зашла внутрь и спокойно легла на дно. Доктор закрыл дверцу на защёлку. Клёпа перевернулась на бок и протянула сквозь решётку обе лапы. Потом она обхватила ими пружину защёлки с двух сторон и надавила навстречу друг другу. Сначала ничего не происходило, но потом пружина подалась, механизм сработал, и кошка вытолкнула дверцу наружу.
Иван Иваныч поморгал. Он бы дал голову на отсечение, что кошка не может открыть таким образом замок – просто силы не хватит. Но результат он только что наблюдал. Клеопатра не спеша вылезла из клетки и продолжила умывание.
Доктор сел за стол, продолжая рассматривать кошку. Клёпа наводила марафет, перестав обращать на него хоть какое-то внимание. Иван Иваныч в задумчивости почесал подбородок, потом машинально взял в руки бумажный пакетик из-под чая, скатал его в руке в шарик и бросил в сторону мусорки. Но не попал. Бумажка стукнулась об раковину и, подпрыгивая, покатилась по полу.
Звук скачущей бумажки мгновенно заставил кошку прервать процедуру. Она повернула голову в сторону раковины и, секунду поразмыслив, подбежала, схватила шарик и заурчала. Посидев так с полминуты, она подошла к Иван Иванычу и положила катышек ему на колени.
– Что, ещё раз бросить?
Кошка уверенно посмотрела на врача. Иван Иваныч взял бумажку и бросил в коридор. Клеопатра поскакала туда же, схватила бумажку и принесла обратно. Аккуратно положила рядом на стул и села с выжидающим взглядом. Так повторялось несколько раз. Минут пять кошка и человек играли: доктор бросал «апорт» в разные места в коридоре, в столовой, а кошка приносила. Иногда она при этом падала на спину или на бок, гоняла бумажку между лап, футболила из угла в угол, но неизменно приносила обратно, чтобы врач снова бросил. Наконец игра ей надоела, и в какой-то момент, вместо того, чтобы принести игрушку Иван Иванычу, она донесла её до мусорки и бросила прямо в ведро. Доктор только хмыкнул.
***
Тут зазвонил внутренний телефон. Иван Иваныч снял трубку.
– Ой, доктор, хорошо, что вы ещё здесь, – защебетал бодрый голос ассистентки. – Тут Андрей Петрович хочет с вами посоветоваться по важному вопросу, можете спуститься на пять минут?
– Да, спускаюсь, – ответил врач и положил трубку. Потом повернулся к Клеопатре. – Я отойду ненадолго, надеюсь на твою сознательность, полагаю, что всё будет в порядке. Сажать тебя в переноску не буду. Тем более что всё равно бесполезно.
Кошка понятливо посмотрела на врача, он удовлетворённо кивнул и вышел с этажа.
Клёпа некоторое время посидела неподвижно. Потом, видимо, решила, что в некоторых местах шерсть недостаточно вычищена. Ещё повылизывалась. Почесала за ухом. Вдруг встала с беспокойным видом и начала осматриваться. Подошла к переноске, оглядела её со всех сторон, походила по кухне, обследовала пространство вокруг мусорного ведра. Но осталась неудовлетворена. Клеопатра искала лоток для туалета.
Не найдя требуемый предмет, она села на хвост и стала отрешённо смотреть в пространство. Если бы кто-то из людей видел её в этот момент, то мог бы безошибочно считать мысли: что же за такие глупые люди попались, и про корм забыли, и лоток не поставили! Впрочем, сидела так кошка недолго. Ещё раз оглядевшись, она решительно направилась к туалету. Прыгнула на дверную ручку, от чего та подалась вниз, и дверь открылась. Войдя внутрь, Клеопатра прямиком направилась к рулону туалетной бумаги, висевшему на стенке в положенном месте. Подцепив лапой бумажную ленту, она подтянула её и аккуратно взяла конец в зубы. Через открытую дверь протащила в кухню и остановилась у мусорки, которая находилась прямо напротив двери в туалет. После этого кошка вновь ухватила бумагу лапой и стала делать роющие движения, от которых рулон стал активно разматываться. Успокоилась она только тогда, когда вся бумага перекочевала на пол рядом с ведром. Аккуратно взбив лапами бумажную кучку, Клеопатра пристроилась сверху и произвела действие, которое было ей необходимо.
Через пару минут Иван Иваныч вернулся на второй этаж. Кошка встретила его у двери возмущённым мявом.
– Что такое? Произошло что-то, пока меня не было?
Клеопатра, продолжая возмущаться, повела врача за собой, постоянно поворачивая голову назад и нетерпеливо дёргая хвостом. Иван Иваныч подошёл к кучке бумаги, присел на корточки. Почесал в затылке и вздохнул.
– Кошка-то дисциплинированнее людей, – пробурчал он себе под нос. После чего снял трубку и набрал номер.
– Игорёк! Ну что-что… Про туалетный лоток тоже все забыли. Есть он вообще? А, вот то-то. Давай, неси сюда.
Через минуту ассистент принёс наверх лоток, уже с наполнителем, и поставил рядом с переноской. Клеопатра подошла, понюхала, после чего презрительно фыркнула и демонстративно уселась к Игорьку спиной.
– Вот ты в стационар животных так же принимаешь? – саркастически поинтересовался Иван Иваныч. – Того нет, этого нет. «Населена роботами»…
– Ну-у-у… – развёл руками Игорёк.
– Ладно, ладно. Я сам тоже хорош, мог бы и обратить внимание. Иди вниз, я тут сам за ней уберу.
И ассистент пошёл вниз, а врач взял метёлку и совок.
***
Тут на этаже появилась Аллочка, закончившая смену.
– О, доктор, эта та самая, Игорьковой родственницы? Смотрю, оклемалась уже, бодрая. Но покапать ещё, думаю, надо.
С этими словами Аллочка включила телевизор и стала накладывать себе какую-то еду в тарелку. Иван Иваныч ящик терпеть не мог, но большинство окружающих без телевидения дня прожить не могли. Приходилось терпеть и настраивать себя на философский лад.
Клеопатра, как только раздался звук телевизора, уставилась в экран. Некоторое время она сидела в таком состоянии. Потом вспрыгнула на стол и подошла к пульту, который Аллочка бросила там.
На экране шёл бесконечный детективный сериал с идиотским сюжетом и бездарными актёрами. Кошка поизучала пульт с полминуты и вдруг ткнула лапой точнёхонько в кнопку переключения каналов. Стрельба и погоня сменились каким-то парламентарием, с пеной у рта что-то вещавшим с трибуны. Клёпа нажала ещё раз – возникли три тётки, вопящие друг на друга через стол и пытающиеся вцепиться друг другу в волосы, чему, к счастью, мешал этот самый стол. Последовало ещё несколько переключений, пока наконец на экране не появилась передача про амазонские джунгли по Animal Planet. Кошка оторвалась от пульта и удовлетворённо легла тут же на столе, глядя в телевизор, на котором мелькали тропические птицы, пресмыкающиеся и обезьяны.
Аллочка, наблюдавшая эту сцену с широко открытыми глазами, попыталась что-то сказать, но только похлопала ртом. Потом дар речи наконец-то вернулся к ней.
– Знаете доктор, – проговорила она, – а я тут недавно в интернете у одного известного блогера прочла, что кошки – по его собственному мнению – бездарные и глупые животные, умеют только есть, гадить и ничему не научаются.
– Я думаю, – ответил Иван Иваныч, – что этот блогер сам… не очень наблюдательный человек. Нет, я не буду утверждать, разумеется, что все кошки прям такие умные. Но ведь и среди людей далеко не все, мягко говоря, интеллектуалы. Однако в общей массе встречаются и великие умы, даже гении, – тут он уважительно посмотрел на Клеопатру.
Кошка повернула к нему голову, покивала, как бы соглашаясь, и продолжила смотреть передачу.
– Ладно, Алла, – вставая, проговорил Иван Иваныч, – я, пожалуй, пойду. У вас хорошо, но пора и честь знать. Вы за этой особой уж присмотрите. И переноску не закрывайте – смысла нет.
Он подошёл к кошке и деликатно почесал её за ушами. Клеопатра замурлыкала.
– Ну что, царица, всего тебе хорошего. Может, ещё увидимся, потолкуем о том о сём. Не скучай.
Клёпа подняла голову и мяукнула. Видимо, на её кошачьем языке это означало: «И вам, доктор, того же».