– Опять хомяк!
Такова была реакция Иван Иваныча на сообщение Паши, что единственное животное, ожидающее приёма в холле, – хомяк, а все остальные врачи в этот момент заняты, стало быть, от приёма грызуна отвертеться не получится.
– Слушайте, доктор, – проговорил ассистент, – вы каждый раз так реагируете, как будто вам еженедельно приводят на приём хомяков или кого-то подобного, тогда как в реальности это происходит от силы раз в полгода. Да и вообще, как-то вы в таких ситуациях теряете свою философскую отстранённость и невозмутимость.
Иван Иваныч гневно посмотрел на Пашу и пропыхтел что-то нечленораздельное.
– Ты хотя бы, случаем, не поинтересовался, что там с этим хомяком? – спросил он после паузы.
– Поинтересовался. Чешется.
– Ну ладно, это ещё ничего. Возьмём соскоб на анализ, а по результатам исследования отправлю консультироваться к кому-нибудь другому. Вот, студенты, выучивайтесь на врачей по грызунам и прочей мелочи, в клиниках вас с руками оторвут.
Последние слова были обращены к двум практикантам-третьекурсникам – Кириллу и Милане – которые уже два месяца посещали клинику и сегодня практиковались у Иван Иваныча. Парочка чинно стояла у окна и послушно кивала.
– Ладно, давай приглашай, что уж там, – вздохнул врач.
Паша вышел и через несколько секунд вернулся с миниатюрной дамой лет тридцати пяти. В руках она несла маленькую клеточку-переноску. Все поздоровались, Иван Иваныч зафиксировал в истории болезни данные владелицы и животного, которого звали Лаврентием.
– Оригинальное имечко, – бросил доктор.
– Оно у него изначально ещё более оригинальным было, – отозвалась владелица. – Его предыдущий владелец, друг нашего семейства, своего питомца Лаврентием Палычем назвал – чувство юмора у него такое. Потом он по работе уехал в Сибирь, решил хомяка с собой не тащить, отдал нам. Ну мы уж «отчество» отбросили…
Иван Иваныч усмехнулся.
– Значит, насколько я понимаю, чешется он у вас?
– Да, сильно очень.
– Ну что ж, доставайте.
Женщина поставила переноску на стол и открыла. Из неё выкатился рыжий ангорский хомяк, деловито оглядел незнакомое помещение, оценил обстановку, после чего уселся и принялся усиленно чесаться, закрыв при этом один глаз. Выглядело это весьма потешно.
– Ой, какой смешной и милый, – вырвалось у Миланы. – Здравствуй, Лаврушка!
И она протянула к хомяку руку с намерением погладить.
Неожиданности происходят, когда их никто не ждёт. На то они и неожиданности. Увидев протянутую к нему руку, хомяк перестал чесаться, открыл оба глаза, после чего, недолго думая, вцепился острыми желтоватыми зубами Милане в безымянный палец. Девушка взвизгнула и машинально резко отдёрнула руку вверх.
Лаврентий вцепился в палец достаточно крепко, чтобы вместе с ним оторваться от поверхности стола и взлететь вверх. Но недостаточно крепко, чтобы удержаться в таком положении и дальше. В верхней точке траектории руки он «отстрельнулся» и, описав в воздухе довольно приличную дугу, хлопнулся за стоящий в углу инструментальный шкаф. Падение вызвало немаленький грохот, совершенно не соответствующий хомячьим размерам.
В воцарившейся тишине явственно послышалось, как владелица нервно сглотнула.
– Господи, он разбился?
Словно в ответ на её слова, из-за шкафчика раздалось громкое шебуршание. Иван Иваныч подошёл поближе (предварительно осмотрев палец Миланы и убедившись, что он не прокушен до крови) и стал прикидывать, что делать.
– Так, шкафчик неудачный, без ножек, так можно было бы снизу достать. Щель между шкафчиком и стенкой, конечно, есть, но рука туда не пролезет. Отодвинуть его со всем содержимым мы, может быть, и сможем, но, боюсь, стеклянную тару побьём. Да и беглеца нашего можем придавить, если шкаф будет полный. Так что давайте разгружать.
Он открыл дверцу и стал подавать препараты Паше.
– Доктор, – проговорила владелица, – у вас попить можно? А то что-то я как-то испереживалась, в горле пересохло.
– Да, конечно-конечно! В холле кулер стоит, там и холодная, и горячая вода.
Женщина вышла. Врач с ассистентом продолжали разгружать шкаф, практиканты стояли в сторонке, поскольку места для всех у шкафа не было.
Через несколько секунд дверь вновь открылась, и владелица со стаканчиком в руке появилась на пороге кабинета. И тут из той самой щели между шкафчиком и стеной вылетел рыжий комок, на спринтерской скорости (словно шёл на рекорд) пронёсся через кабинет, вылетел в открытую дверь и исчез в просторах холла. Врач с ассистентом увидели движение, но не успели среагировать вовремя. Практиканты только и смогли, что открыть рот. Побросав всё, что было в руках, Иван Иваныч и Паша вылетели в холл, проскочив мимо владелицы, потерявшей дар речи. В холле, естественно, никаких хомяков не было.
– Доктор, – задумчиво произнёс Паша, – по-моему, у меня дежавю.
– А по-моему, мы в последнее время слишком много времени тратим на отлов сбежавших животных, – проскрипел Иван Иваныч. – Зверолова надо в штат нанимать. Ну или пороть ассистентов и практикантов, упускающих животных.
Вариантов, куда мог спрятаться беглец, было немного. Посреди холла стоял террариум, в котором сидел синеязыкий сцинк. Внизу было оборудовано «подтеррариумное» пространство, где хранились всяческие приспособления для ухода за животным, кормовые добавки и тому подобное. В раздвижных дверцах были вырезаны декоративные отверстия, размера, подходящего как раз для мелкого грызуна. Кроме того, почему-то был приоткрыт посетительский туалет. Ну и самым проблемным местом была кладовка, располагавшаяся под лестницей, ведущей на второй этаж. Обычно она была закрыта, но сегодня утром завхоз Борисыч поменял в лаборатории дистиллятор и старый временно запихнул сюда. Поскольку аппарат был громоздким, закрыть дверцу полностью не получилось, и в имевшуюся щель вполне мог нырнуть не только хомяк, но даже и какая-нибудь морская свинка. А уж внутри было достаточно много всякого разного – и нужного, и не очень – барахла, так что найти там маленькое животное было существенной проблемой.
Больше никуда Лаврентий деться не мог. Забраться по ступеням на второй этаж ему было не под силу, а все двери в кабинеты закрывались плотно, не оставляя щелей, в которые можно было просочиться.
– Так, надо занять круговую оборону, чтобы у него опять не было возможности куда-то сбежать. Паша, ты иди ко входу в клинику, закрой его и карауль там. Кирилл, Милана, следите за дверями кабинетов – на случай, если оттуда кто-то выходить будет.
Ассистент и практиканты заняли позиции. Иван Иваныч первым делом проверил туалет, поскольку это было проще всего. Хомяка здесь не оказалось, и врач, тщательно закрыв туалетную дверь, собрался обследовать ящик террариума.
– Доктор, – позвал вдруг Паша из входного вестибюля, – тут посетитель пришёл.
Иван Иваныч оставил террариум и пошёл к выходу. Через окошко в двери, как раз на уровне лица, можно было видеть, что происходит снаружи. Врач посмотрел в стекло и неожиданно расплылся в улыбке.
– Ба, старые знакомые! – воскликнул он. – Так, Паша, следи тщательно за всеми подступами, я быстро открываю дверь и впускаю их.
Он открыл дверь и сказал:
– Заходите быстро!
В клинику вошёл сухощавый усатый старичок в большой кепке с весёлым морщинистым лицом. На поводках он вёл трёх собак. Все животные были разного размера: огромный мраморный немецкий дог флегматичного вида, маленький фокстерьер, бодро водивший носом туда-сюда, и занимавший «среднюю размерную позицию» классический дворовый кабыздох, у которого одно ухо стояло, другое висело, а шерсть по телу торчала во все стороны (что, впрочем, не нарушало впечатления хорошей ухоженности).
– Иван Иваныч, моё почтение! – проговорил владелец.
– Юрий Давидыч, рад видеть! Только дверь быстрее закрывайте.
– А что у вас тут за аврал такой случился?
– Да ну, дурацкая история. Хомяк убежал, вот мы его теперь ищем по всяким закоулкам первого этажа. Пока безрезультатно.
– Э! Да мы с нашими ребятами с этим делом живо разберёмся. У него же клетка есть наверняка, в которой он в клинику приехал?
– Да, конечно!
– Давайте сюда.
Иван Иваныч зашёл в кабинет и вынес оттуда хомячью переноску. Юрий Давидович взял предмет в руку и подсунул под нос собакам.
– Так, парни, ищем, – бодро проговорил он и спустил собак с поводков.
Все три собаки на пару секунд уткнули носы в переноску, после чего разбежались по первому этажу, обнюхивая углы. Не прошло и десяти секунд, как дворняга уверенно встала перед дверцей кладовки и решительно, но тихо и сдержанно гавкнула два раза.
– Молодец, Бублик, – сказал хозяин, подойдя к псу и почесав его за ушами. – У вас там, как я понимаю, склад какой-то? – обратился он уже к Иван Иванычу.
– Да, что-то вроде.
Юрий Давидович огляделся.
– Так, Бублик, иди сюда, будешь охранять здесь, – он поставил дворнягу справа от лестницы, в проход, который вёл к выходу из клиники. – А здесь караулишь ты, Клык, – и он указал догу на проход слева, ведущий к холлу ожидания.
После этого он обратился к самому мелкому своему питомцу.
– Ну а у тебя, Макс, работа точно по тебе. Ныряешь внутрь, обнаруживаешь беглеца и гонишь его наружу. Тебе всё понятно?
Фокстерьер, к которому он обращался, тявкнул и помахал хвостом, ёрзая на месте.
Юрий Давидович чуть посильнее приоткрыл дверцу кладовки.
– Вперёд! – скомандовал он.
Фокстерьер Макс юркнул внутрь. Из тесного тёмного помещения послышалось шуршание, потом более интенсивная возня, наконец, что-то упало – и из дверцы пулей вылетел Лаврентий. Он рванул в сторону выхода, но там был начеку Бублик. Припав на передние лапы, пёс рявкнул на беглеца, тот развернулся и понёсся в обратную сторону – к догу. Клык не стал лаять. Когда хомяк поравнялся с ним, он быстро поднял правую переднюю лапу и опустил её на хомяка, накрыв того полностью.
Хозяйка Лаврентия с громким звуком вдохнула.
– Он раздавил его! – сдавленно вскрикнула она.
– Спокойно, главное – без паники! – Юрий Давидович подошёл к собаке, снял с головы свою кепку и осторожно обернул ею лапу дога. Клык убрал ногу, а его хозяин одновременно аккуратно сгрёб то, что было под ней, и поднёс к женщине.
– Ну-с, получайте вашего беглеца.
Из кепки появилась слегка ошалелая хомячья морда. Лаврентий огляделся по сторонам, поднял две лапки к груди и изобразил из себя святую невинность. Хозяйка всхлипнула с облегчением.
***
Со второй попытки хомяк был-таки осмотрен, соскоб на анализ у него взяли и записали на консультацию по результатам диагностики к Аллочке (к полному удовлетворению Иван Иваныча). Когда хозяйка со злополучным пациентом удалились, доктор пригласил старого знакомого с его хвостатой командой.
– Ну что, Юрий Давидыч, как обычно – вакцинироваться?
– Да, как раз год прошёл с последнего визита.
– Вот, молодёжь, – улыбнулся Иван Иваныч, – довелось вам сегодня познакомиться с одним из самых выдающихся собачьих дрессировщиков. В смысле – специалиста по служебной дрессировке, а не цирковой, конечно же.
Юрий Давидович только усмехнулся в усы, не став вежливо отнекиваться, как принято при подобной похвале. Паша потрепал Бублика по загривку.
– Да, ловко у вас собаки-то сработали, прям отлаженная команда.
– Отлаженная командная работа – мой конёк, – улыбнулся хозяин. – Ещё со времён войны.
– Какой войны? – переспросил Паша.
– Отечественной, естественно. Для моего поколения война только одна всегда была, остальное всё меркло в её свете.
Паша открыл рот и выпучил на посетителя глаза. Оба практиканта тоже воззрились на ветерана с удивлением.
– Что, в вашем представлении ветеранов войны уже не осталось, а те, что ещё живы, не ходят бодро по Москве с тремя немаленькими псами? – засмеялся Юрий Давидович. – Ну, честно говоря, вы тут недалеки от истины. Тем не менее факт налицо. Я, правда, по малолетству не всю войну прошёл, только в сорок четвёртом на фронт попал. Так что провоевал меньше года. Зато в разведке. Там-то и выявилось моё умение находить общий язык с собаками, оттуда, считай, всё и началось в жизни.
– А, простите, – замялся Паша, – сколько же вам…
– Лет-то? – закончил Юрий Давидович. – Да уж девятый десяток разменял.
– Ух… Я бы никогда не дал вам столько.
– Я, молодой человек, осетин. Родился в маленьком селе в горах, от нас Казбек видно. Так вот, у меня на родине в том, чтобы до ста лет дожить, никогда не было ничего сверхъестественного. И в столь почтенном возрасте все оставались в здравом уме и большинство вполне бодры. Генетика, видно, такая, а, может, ещё и природа способствует. Так что лично я сам себе не удивляюсь.
Паша с почтением пялился на посетителя.
– Так, ты ушами-то слушай, а руками работай, – вмешался Иван Иваныч. – Уже давно пора было вакцину достать и набрать.
– Извините, – смутился ассистент и суетливо полез за вакциной в холодильник. – Полный комплекс делаем?
– Да, думаю, как обычно, – Иван Иваныч посмотрел на Юрия Давидовича, тот утвердительно кивнул.
– Скажите, – спросил Кирилл, – а вы до сих пор работаете?
– Да нет, конечно. Хотя проработал кинологом-дрессировщиком больше полувека. Как война закончилась, остался в армии – благо в войсках всегда собакам место есть. Сначала на границе, потом в Москву перевели – за большие таланты. Десять лет тут работал, а потом запросился на Кавказ, поближе к дому. Перевели меня туда, и там прослужил я до шестьдесят второго года…
Юрий Давидович замолчал и задумался. Тем временем Паша набрал вакцину и вопросительно взглянул на доктора. Иван Иваныч к этому времени закончил предвакцинальный осмотр всех трёх собак и остался удовлетворён результатом.
– Давай коли́, – сказал он ассистенту.
– Морды завязывать будем или намордников достаточно? – спросил тот.
– Эту троицу я знаю, им даже намордников не надо, хотя снимать, конечно, не будем. Давай, я подержу.
Начали с дога. Тот даже не дёрнулся. Бублик с Максом также перенесли инъекции, не моргнув глазом.
– А что потом было, после шестьдесят второго? – спросила Милана.
– Потом? – вышел из задумчивости Юрий Давидович. – Потом я решил, что хватит с меня. И уволился из армии. На Кавказе, конечно, воинское занятие для мужчины всегда было в традиции и в почёте, но… В общем, два года я землю пахал в родном селе. Ну а потом опять к собакам потянуло. Вернулся к работе, уже на гражданке. Работал во Владикавказе, который тогда назывался Орджоникидзе, потом старый знакомый пригласил в Москву. Я, правда, не хотел опять уезжать с родины, поэтому выговорил условие, что я не всё время в столице буду, а то там, то тут. Так и жил почти тридцать лет между Москвой и Осетией. Тогда же и с вашим доктором познакомился – он-то в ту пору совсем ещё молодой был. Ну а как седьмой десяток-то я разменял, решил, что пора уже на покой. И уехал опять в своё село. С тех пор уже только собственных собак дрессирую.
– А теперь опять в Москву переехали?
Аксакал расплылся в морщинистой улыбке.
– У меня здесь младший внук живёт. Пять лет назад у него ребёнок родился, а теперь уже и второй есть. Ну и, как водится, молодёжь без старшего поколения с воспитанием не справляется. А внук-то не единственный, просто другие Москву на дух не переносят, все на Кавказе живут. Поэтому дедушек-бабушек – то есть моих сыновей и дочек – на всех не хватает. Вот меня и подключили. А мне здесь нормально, я Москву всегда любил, хотя поменялась она в последние годы не в лучшую сторону, прямо скажем. Но в Осетии всё-таки лучше… Да я тут и не круглый год живу. Как май подходит, так беру правнуков – обоих – и уезжаю с ними в родное село до середины осени. Благо они оба до школы пока не доросли.
– Ох, а не тяжело вам с двумя маленькими детьми? – спросил Кирилл.
– Я привычный. Да и, скажу вам, дрессировать собак не легче, чем за маленькими детьми смотреть. Если, конечно, и то и другое делать хорошо. Да я же и не один. У меня и жена ещё жива, просто её в Москву не заманишь – говорит, дышать здесь не может. Ну и вот эта троица тоже помогает, – и он кивнул на своих собак.
– Так что, Юрий Давидыч, – сказал Иван Иваныч, закончивший запись в картах и оформление ветеринарных паспортов, – полагаю, через две недельки и подашься на юг?
– Да, – старый кинолог мечтательно сощурившись, посмотрел в окно, – опять увижу наши горы, луга, речки… Скоро уже век разменяю, а каждый раз, как в родное село возвращаюсь, так удивляюсь нашим чудесам, как будто в первый раз. И всё налюбоваться не могу.
– Ну что ж, желаю тогда тебе, дорогой, яркого лета, и привет от меня супруге.
– И тебе, дорогой мой, хорошего лета, лёгких пациентов и кавказского здоровья!
И они сердечно обнялись.
– Ну и на этой радостной ноте, – ухмыльнулся Иван Иваныч, – остаётся только дать напутствие молодому поколению от убелённого сединами мудреца-ветерана.
«Убелённый сединами» кинолог вновь усмехнулся.
– Моя мудрость говорит, что давать напутствия молодому поколению – дело неблагодарное. Так что просто пожелаю вам всем полной и успешной жизни. А если решите сами воочию убедиться в божественности красот Кавказа – милости прошу в гости. Имейте в виду, что это не просто слова вежливости, и не имеет значения, что мы с вами всего один раз виделись. Вы же люди хорошие, это я вижу, а для таких мой дом всегда открыт. У нас в селе, скажу я вам, вообще двери никогда не запираются, не принято. А шеф ваш, Иван Иваныч, знает, как со мной связаться, чтобы приехать. Он сам, между прочим, трижды был у нас дорогим гостем.
– Спасибо, – заулыбалось «молодое поколение».
– Вам спасибо за заботу о собаках, – ответил Юрий Давидович, вставая. – Ну что, парни, попрощайтесь и айда!
И все три пса при этих словах одновременно подняли правые передние лапы и почти синхронно помахали ими, прежде чем покинуть гостеприимный кабинет.